- Покой и процветание. Мир и гармония. Почтение к традициям и старшим...
Сичэнь согласно кивнул раз, другой. Покой, мир и почтение - это важно. Учитель верно говорит. И ученики слушают, молодцы такие, аккуратные, изящные, истинные замечательные последователи своих великих родов.
Новый набор малышей - хотя, какие же они малыши, уже взрослые юноши, пятнадцать, шестнадцать лет, - оказался замечательным. Усердные, талантливые дети, надежда и опора своих кланов. Внимательные.
- Благонравие и самосовершенствование...
Почти все. Трое только стреляли глазами по сторонам.
Двое в среднем ряду, такие забавные в своём непоседливом невнимании. Ещё не понимают, что делают. Ещё не понимают, чем это им грозит, - и речь не столько о том, что малышей ждёт несколько спокойных часов в библиотеке в обществе свода правил ордена и кого-то из старших адептов.
Ничего. Со временем поймут.
А вот третий... Третий стоял, непокорно вскинув голову, румяный от стыда и возмущения. Но держал себя в руках и не спорил, не пререкался.
- Где это всё, юноша Чжао? Где?
Хотя ещё тремя минутами ранее Сичэнь сам был свидетелем, как юный Чжао Ицинь спорил с соседом слева о тёмной энергии в лютых мертвецах. Сичэнь не уловил, с чего начался спор и в чём, собственно, заключался, но юноши привлекли внимание наставника.
Зря.
- ...да как ты посмел!.. - пока Сичэнь буквально на несколько секунд перестал слушать и отвёл взгляд наружу, реагируя на шуршание в кустах (кролики, всего лишь кролики брата Ванцзи), беседа сделала шаг вперёд. Или назад. Или в сторону. Но сдвинулась определенно значительно, потому что юноша Чжао багровел ушами и комкал в руках пояс, а наставник гневно взмахивал полами ханьфу, чем-то в беседе рассерженный настолько, что позабыл о сдержанности.
- Лао Чжисинь, - Сичэнь сделал шаг вперёд, убедился, что его заметили, поклонился в ответ на вежливый жест наставника. - Прошу прощения за вмешательство...
Мальчишки зашептались. Славные такие, совсем не привыкли ещё к сдержанности и спокойствию. Чжао Ицинь, адепт ордена Юньмэн Цзян, не иначе, как решил последовать традициям Вэй Ина и привносить определенную толику хаоса в повседневную жизнь своих товарищей. Хань Цзюньчэнь, лучник из ордена Ланьлин Цзинь, один из двоих непосед в первом ряду, напротив, дёрнул за рукав приятеля и затих. Приятель, Лань Кэссин, пристыженно потупил взгляд: поддавшись энтузиазму малышей Чжао и Хань, тоже забыл о сдержанности.
А уж насколько стушевался наставник - и словами не передать. Явно не ожидал, что свидетелем его гневной отповеди станет глава ордена.
- Прошу вас, когда закончится урок, придите в библиотеку. Вас будет ждать уважаемый Лань Ицзе, и я присоединюсь, как только смогу.
Без присутствия уважаемого наставника Чжисиня было никак не обойтись: кто, как не он, поможет Ицзе определиться с составом группы учеников, что отправят в сторону земель ордена Хайнань? Малышам нужно тренироваться в поле, определенно нужно. Не сказать, что это относилось к делам, которым главе ордена нужно заниматься лично... Но Сичэнь предпочитал вникать и в такие мелочи, если время позволяло. Сейчас - позволяло.
- Конечно, Цзэу-цзюнь, - учитель снова склонился в поклоне, и Сичэнь повторил его жест. Коротко улыбнулся, пользуясь тем, что почтительные и старательные ученики тоже сейчас смотрят в пол и не видят его лица.
Очаровательные малыши. А пуще всех...
Юй Фэйлянь вообще-то не должен был быть здесь, с юношами сильно младше его. Почему пришёл - непонятно, как учитель не выставил его, дальше прочих шагнувшего по пути самосовершенствования - тоже, но и юноша Юй вместе со всеми гнул спину. Напряженную, не чета прочим, но в его случае как раз всё понятно.
Одна причина напряжения юноши Юй коротала время в беседке у горного ручья, а ещё одна, наверное, занималась своими делами где-то в покоях лекаря. Или, может, вместе с ним вышел за травами? Это многое объяснило бы. Может, потому Фэйлянь и задержался здесь, с малышами, что Бай Цимин, большой умница, талант, сокровище, драгоценная жемчужина ордена Лань, сейчас при всём желании не смог бы составить ему компанию ни в проказах, до которых оба, впрочем, были небольшими охотниками, ни в самосовершенствовании?
Но, как бы то ни было, Фэйлянь остался на уроке, а Сичэнь пошёл дальше, - он и без того неприлично задержался возле малышей. Не то, чтобы откладывал встречу с советником Хуаном, но определенно не стремился её приблизить, а потому использовал любой предлог, чтобы удлинить свой путь.
Больше откладывать нельзя. Никак.
Жаль.
Собственное смешанное отношение к уважаемому Фаньюну смущало. Своей интуиции Сичэнь всячески доверял, однако видимых предпосылок для недоверия не было. Тут услышал чьи-то рассказы, там почитал свидетельства очевидцев, здесь поразмышлял лишний раз над слухами и сплетнями... Разве можно такому верить, тем более что доброжелательных слов он слышал куда больше? Нет уж, они должны познакомиться, наконец, лично. И раз уж уважаемый советник Хуан заехал в Гусу сам, так тому и быть.
И гнать, гнать воспоминания об А-Яо. Помнить только хорошее о младшем брате, невзирая на то, как завершился... Не без участия Сичэня... Его жизненный путь.
А потому единственной уступкой необъяснимой, неуместной, недостойной подозрительности был выбор места встречи: беседка в некотором отдалении от снующих по делам адептов, такая, где и малыш (какой же он малыш, право слово!..) Юй мог спокойно побеседовать с дядюшкой, и самому Сичэню не зазорно поприветствовать гостя.
- Доброго здравия вам, Сянго-Тайфу, - Сичэнь остановился в шаге от входа, склонился в искреннем поклоне. - Рад наконец-то встретиться с вами. Прежде небеса не были столь благосклонны к нам. Фэйлянь ещё не освободился, но, надеюсь, моё общество скрасит вам ожидание. Или вы уже успели повидаться?

Отредактировано Лань Хуань (11-04-2021 00:40:41)